Самые актуальные новости строительной отрасли в России и за рубежом

Денис Капралов: воспитать в себе строителя и хорошо строить жилье » Информационное агентство "Строительство"

Партнер Союза архитекторов России

Представительство
ТАТАРСТАН
  Москва +10 °C.

Архив публикаций
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
24 апр 07:30Кто есть who

Денис Капралов: воспитать в себе строителя и хорошо строить жилье

Автор: Наталья Бухтиярова

 Денис Капралов о своем осознанном выборе профессии в юности и о сознательном приходе в КРОСТ

С мастерством люди не родятся, но добытым мастерством гордятся. И гордятся заслуженно, потому что стать профессионалом в своем деле  — это большой труд. И такие профессионалы всегда очень целостные и интересные люди. Именно с таким человеком строительной сферы редакция ИА «Строительство» и беседовало на днях. Наш герой - Денис Капралов, заместитель генерального директора концерна КРОСТ.

 

Мечты родом из детства

— Денис, давайте начнем нашу беседу издалека. Вы сразу мечтали стать строителем или, как все советские мальчишки, сперва собирались в космонавты?

—  Я действительно мечтал быть космонавтом. Космос и сейчас меня увлекает, я много про него знаю. Это ведь очень интересно, и это какая-то отдушина. Меня удивляет, у нас сейчас на Марсе работает уже четвертый марсоход, у него есть свой инстаграм, но подписчиков гораздо меньше, чем у какой-нибудь маленькой звезды. Это марсоход! А про него никто не знает.

Выбор же профессии строителя был для меня естественен. Все мое детство прошло на строительном предприятии, где мама работала бухгалтером. Я хорошо рисовал, чертил, без проблем поступил в институт и получил специальность промышленного и гражданского строителя.


— Очень многие, кто выпустился из вузов в 90-е гг., работают не по своей специальности. Так складывалась жизнь, что приходилось зарабатывать в совершенно других областях. С вами было иначе?

— Я где учился, там и пригодился. В 1996 году закончил институт и столкнулся с проблемой трудоустройства. Я объезжал все московские стройки и интересовался, нужен ли им прораб. В ответ у меня спрашивали про опыт и говорили, что прораб не нужен. Начинал я разнорабочим, потом по блату устроился к прорабу на стройку в ночную смену ночным мастером. Так я оказался на стройке в Олимпийской деревне. Вначале был мастером, потом прорабом, старшим прорабом, начальником участка, главным инженером, генеральным  директором генподрядной организации и, в конечном итоге, стал заместителем генерального директора в КРОСТе.


— Мне кажется, что проблема  трудоустройства вчерашних студентов до сих пор актуальна. У нас все еще требуется опыт.

— Не совсем так. КРОСТ, например, активно работает со студентами МИСИ и МАРХИ. Начиная с 3–4 курсов, ребята уже работают у нас. Мы берем одну группу и ведем ее. Эти студенты пишут курсовую по одному из наших проектов, защищают ее потом, и некоторые приходят к нам. В принципе, у нас всем дорога открыта.

Сегодня мы работаем уже со вторым потоком. А некоторые ребята из первого потока  уже стали главными архитекторами проектов. Им 27 лет, но у них уже семилетний опыт работы.

Сейчас мы планируем запустить программу работы со школьниками на подобии УПК, который был в советских школах.


— Вспомните себя студентом. Мечтали быть начальником? Представляли, какая это работа?

— Мечтал и точно знал про особенности профессии. Проводя свободное время у мамы, я видел, как живут прорабы и начальники строительных управлений. Я уже тогда знал, что это ненормированный рабочий день, что невозможно сидеть в своем кабинете и смотреть в окно, а при этом стройка бы шла нормально. Я не имел иллюзий.


— Когда учились в институте, о каких стройках мечтали?

— Я не мечтал о БАМе или Байконуре. Я всегда хотел уметь хорошо строить жилые дома. Я, скорее, мечтал об идеальном доме.

  

«Хороший дом создается, а не покупается»

— И какой дом вы считаете идеальным? Как трансформировалось у вас это понятие?

— Безусловно, представление с годами меняется. Сегодня для меня идеальный дом — это история, когда все необходимое есть вокруг, когда не надо тратить время и куда-то ехать. Я помню, что это такое, когда у тебя маленький ребенок, и надо было идти в парк с ним гулять, который далеко от дома. Я помню, что значит без лифта спустить сперва коляску, а потом бежать за ребенком, или наоборот уже после прогулки.

Но вначале же мы не очень многого хотели от квартиры. Для нас важно было, что она есть. Удивление вызывали, например, цветы на первом этаже или консьерж. Это сейчас мы уже хотим колясочную, красивую входную группу, двор без машин, кафе в своем доме... И это нормальная история, ее подтверждает и английский, и американский опыт. Там люди так и живут. У них первые этажи отданы под общественную жизнь. Да, у них маленькие квартиры, но они могут снять на первом этаже большое помещение с кухней и камином и пригласить туда  20 человек в гости.

Наверное, именно такие кондоминиумы и были для меня всегда идеальны. И это не новый взгляд, это своего рода возвращение  к нашему конструктивизму 20–30 годов, который я всегда очень любил. Да и весь мир это ценит. Например, всё, что сейчас строят японцы, выросло на советском конструктивизме. Именно тогда в СССР строились дома-комунны, где все было под одной крышей: сад, школа, столовая, библиотека, кружок по интересам... Это был идеальный дом для жизни.


Денис Капралов: «Советский конструктивизм ценит весь мир. Например, всё, что сейчас строят японцы, выросло на советском конструктивизме. Именно тогда в СССР строились дома-комунны, где все было под одной крышей».


— А в детстве, какой идеальный дом был для вас? Например, вы приходили в гости и понимали, вот это мое место.

—  Как-то мои московские дяди и тетя, работавшие на заводе АЗЛК, получили новую квартиру. Там была фантастическая входная группа, много комнат и большая кладовая, где я бы сделал себе фотолабораторию, о которой мечтал. И этот дом имел запах свежепостроенного. Я этот запах до сих пор помню.

А так, у нас все было в основном одинаковое, и это отражалось на нас. Сперва мы строим дом, а потом он делает нас. Очень важно, в каком районе человек вырос и живет, что его окружает, безопасный у него двор или нет. Например, в моем детстве центром притяжения всего двора была хоккейная коробка. И неважно, катался ты или нет, но ты всегда шел к ней, так как именно там кипела жизнь. Сейчас КРОСТ пытается это возродить в своих дворах. Понятно, что  время другое, что наступила эра Интернета, но мы все равно работает над идеальным домом и двором как центром притяжения всех. И многое нам удается.

Сегодня, в наших идеальных домах музей приходит к тебе в гости. Как это происходит? Это когда картины из Третьяковской галереи у тебя в подъезде и на каждом этаже висят разные. И эта находка наша.


— Не портят картины?

— Ни одна не испорчена. Здесь срабатывает так называемое правило разбитого окна. Это, например, когда в европейском небольшом городе чистый вокзал, куда утром приезжают на велосипедах жители, оставляют велосипеды на стоянке и едут по своим делам на электричке. Вечером процесс повторяется с точностью наоборот. И все хорошо, нет никакого мусора, все всё убирают. Но если разбить окно и не вставить новое, то через три дня вокзал изменится до неузнаваемости. Все будет загажено, так как разбитое окно будет восприниматься людьми как разрешение мусорить и не убирать за собой.

Надо перейти границу красивого, и даже в самом обычном доме все будет хорошо.


— Вы предполагали такой эффект?

— Это был эксперимент. Теперь мы его тиражируем на все наши комплексы.


— Везде репродукции Третьяковки?

— Да, мы дружим с этим музеем. Будем дружить с Пушкинским – будем вешать и их картины. Ведь этим должен заниматься искусствовед, так как развесить картины правильно – это целая наука.


Денис Капралов: «Сейчас все работают над продуктом. Это в 90-е не было разницы, что строить, так как любой объект раскупался. И это была грустная история».

 

— А зачем девелоперу такая нагрузка? Одно дело строить хорошо и качественно, но вы еще и за картины решили отвечать.

—  Это конкуренция. У нас — картины, у кого-то — что-то другое. Сейчас все работают над продуктом. Это в 90-е не было разницы, что строить, так как любой объект раскупался. И это была грустная история.

Сегодня рынок изменился, девелопер иначе подходит к проектам, он может пожертвовать частью прибыли ради качества и репутации. Возьмем наш проект в Сходне. Казалось бы, зачем мы делали там центральное кондиционирование, голландский кирпич, итальянское благоустройство и многое другое? Там же цену вверх невозможно поднять, там у нас прибыль была 2 копейки буквально. Но ведь не все меряется деньгами. Вообще строитель  и архитектор – это не про деньги.

  

Только любимое дело приносит и пользу, и радость

— Вы можете сказать, что вы делаете то, что любите?

— Да. Стройка всегда притягивала. Это самая благодарная профессия, потому что здесь ты видишь результат своего труда. Например, своему ребенку я могу показать в Москве дома, где его папа так или иначе принимал участие в строительстве.

Это также и очень ответственная профессия, потому что результат плохой работы спрятать невозможно, он всегда на виду. Как говорится, врачи свои ошибки закапывают, у строителей иначе. Недаром прораб и начальник участка всегда давали подписку о личной ответственности, если что-то пойдет не так. И срок хранения этих подписок, точно не помню, но в районе 70 лет.


— Нравится начинать новые проекты?

— Конечно.


— А расставаться жалко?

Очень. Из последних таких объектов была Хорошкола, где 31 августа я был еще хозяином на стройке, а 1 сентября мне уже сказали, что меня нужно вносить в список для прохода на территорию. Отдавать тяжело. Потом, конечно, это проходит, появляются новые проекты, новая любовь.


— Ваш любимый объект, построенный КРОСТом?

—  Голландский дом, там для меня все сошлось: качество, внешний облик, интерьер. Я бы хотел в нем жить. И, конечно, обе Хорошоколы: средняя школа и детский сад.


— Если просто по Москве, то какие объекты вам нравятся?

— Мне нравится всё, что делает VESPER. Это, безусловно, совершенно  иная аудитория, очень дорогой сегмент жилья, но они достойно строят. Нравится еще ЖК «Суббота» и Башня «Эволюция» в Сити.


— А если по миру?

— По миру много любимого. Люблю район Хафенсити в Гамбурге, очень многое нравится в Амстердаме, Роттердаме и в Сингапуре.

  

Любовь к высоте

— И раз вам нравится Сингапур, то могу предположить, что вы не против высоток?

— Я за них, и много на эту тему уже говорил. В одноэтажной Америке ты много времени теряешь на дорогу до школы, до молла, до работы и т.д. Возможно, это стиль жизни, но люди едут в город не за этим, они не хотят в нем путешествовать на большие расстояния.

Мне нравится Сити как проект, но не то, как он реализован. Но я хотел бы в нем жить. Я вообще люблю жить на высоте.

Безусловно, в городе должно быть разное жилье, но высотки позволяют экономить наше время. Москва — динамичный город, она похожа этим и на Сингапур, и на Нью-Йорк. У нее нет иного выхода, как расти вверх.

И хочется отметить, что небоскребы — самые надежные дома. Их тяжело согласовывать, в них более высокие нормативы, много дополнительных требований. Да и саму стройку постоянно мониторят и проверяют.

У высотных зданий очень большой запас прочности. Он гораздо выше, чем у обычной 25-этажки, включая инженерию и лифты. В небоскребах три системы энергоснабжения, и третья независимая – способна проработать бесперебойно дольше двух часов. Такой системы нет ни в одном обычном доме.


— Вы всегда любили высотные дома?

— Да, есть в этом что-то. Они ближе к космосу (улыбается).


Денис Капралов: «У высотных зданий очень большой запас прочности. Он гораздо выше, чем у обычной 25-этажки, включая инженерию и лифты».

  

«Все пути ведут в никуда, но у одного пути есть сердце, а у другого — нет»

— Как попали в КРОСТ?

— Я специально попадал в КРОСТ. Когда я работал на стройке и что-то придумывал, то мне всегда говорили, что это уже есть в КРОСТе, что он это уже придумал и строит. КРОСТ всегда был на два шага впереди. Я воспринимал эту компанию как некую планку.

Когда мне было 33 года, я решил искать компанию, в которой проработаю до конца. У меня был выбор, но когда КРОСТ меня пригласил, я побежал.


— Работа в КРОСТе оказала на вас влияние?

—  Большое. То, что делает Алексей Добашин на рынке — редкость. Редко, когда человек не гонится за прибылью, а реализовывает себя как личность, когда он действительно любит свое дело. Чаще мы в жизни сталкиваемся с другим.

 

 

 Коротко о важном

— Какие  у вас планы?

— Стать лучше.


—  Кроме работы, чем увлекаетесь?

—  Работой, она и есть мое увлечение. Я цельная личность, мне не надо себя реализовывать, собирая марки.


— Семья не против, что вы живете работой?

— Я провожу время и с семьей. Я люблю готовить, делаю семейные ужины.


— Ваше коронное блюдо?

— Стейк. Я перепробовал различные кухни, и понял, что самое простое всегда сложнее всего сделать.


— Денис, и под конец нашего разговора предлагаю блиц-опрос. Какой у вас девиз?

— Всё будет хорошо.


— Что цените в людях?

— Честность.


— С чем никогда не смиритесь?

—  С ложью.


— Люди, повлиявшие на вас?

— Алексей Добашин и мои коллеги в компании.


 — Чему учите детей?

— Четырем вещам: все пройдет, все будет хорошо, верить в себя и видеть свою цель.


— Чему вы готовы учить других?

— Эмоциональному интеллекту. Когда ты понимаешь свои эмоции, только тогда есть возможность двигаться вперед. Лишь в эмоциональном порыве люди совершают плохие поступки, о которых потом сожалеют.


— Получается, вы умеете считать до 10?

— Мне это уже не надо.


— Вы сейчас себе нравитесь больше, чем когда только пришли  в профессию?

— Конечно. Я сейчас в возрасте, когда понимаю, чего я могу.


— Ваша мечта?

— С мечтами стало тяжелее. Раньше их было больше. Наверное, мечтаю создать лучшую команду. К этой мечте сейчас и идем.


— Денис, спасибо за беседу. Желаю, чтобы ваша мечта осуществилась, но всегда было еще что-то, к чему пришлось бы стремиться.

Беседовала и подготовила материал Наталья Бухтиярова

Добавить комментарий
Ваше Имя:
Ваш E-Mail:
Введите два слова, показанных на изображении: *




Похожие статьи:
Гений русского авангарда Константин Мельников: от ареста его спас саркофаг Ленина

Федор Конь: «Государев мастер» недюжинной силы и отчаянной работоспособности

Павел Андреев — «джентльмен в архитектуре»

Хани Рашид: «В каждой стране существуют барьеры, которые архитектору сложно преодолеть»

Неблагонадежный и невыездной архитектор Леонид Баталов: за отказ вступить в КПСС расплата была жесткой


Опрос
Дмитрий Медведев, выступая с отчетом в Госдуме, отметил, что «строительная отрасль постепенно избавляется от недобросовестных компаний». На ваш взгляд, хорошо это или плохо?

Фото-курьез
Приятного аппетита
Наверх