Самые актуальные новости строительной отрасли в России и за рубежом

Дмитрий Швидковский (ректор МАРХИ): «Мы получили такой правительственный заказ…» » Информационное агентство "Строительство"

Партнер Союза архитекторов России

Представительство
ТАТАРСТАН
  Москва +15 °C.

Архив публикаций
«    Октябрь 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123456
78910111213
14151617181920
21222324252627
28293031 
07 фев 07:00АРХ&ПРОЕКТ

Дмитрий Швидковский (ректор МАРХИ): «Мы получили такой правительственный заказ…»

Базовое образование в любой профессии – основа всего. Если оно не на самом высоком уровне, это не сможет в полной мере затем восполнить даже самая лучшая практика.

Когда мы смотрим на понравившееся или, наоборот, вызвавшее у нас негативное чувство здание, то невольно вспоминаем чаще всего о неизвестном нам архитекторе – авторе проекта. Мы либо хвалим этого человека, либо костерим. Но при этом вряд ли задумываемся о том, где зодчий получил свое базовое образование, кто были его учителями. Да и вообще, как простой человек превращается в творца, чье творение может стоять веками. Во всем мире такие люди получают образования в архитектурных вузах. В России ведущим из них является МАРХИ. Его ректор Дмитрий Олегович Швидковский в беседе с нашим главным редактором поведает о секретах подготовки тех, кто застраивает наши города.

– Дмитрий Олегович, как прошла приёмная кампания 2018 года, чем она отличалась от прошлых лет, на какой факультет было больше желающих поступить?

– У нас практически последние 20 лет кампании проходят спокойно, никаких эксцессов, жалоб не было, что удивительно, потому что то, чего мы просим от студентов на экзаменах, требует обязательной специальной подготовки. У нас высокий уровень ЕГЭ: 2 предмета в среднем – это 180 баллов. Затем экзамен, который, наверное, сдавали еще в древних архитектурных школах – рисунок античной головы.


Дмитрий Швидковский: «У нас таких три «ручных» экзамена: античная голова, затем композиция из геометрических тел и самый тяжелый – это черчение с элементами начертательной геометрии».


Мы это делаем потому, что проходим античные пропорции, которые более всего выражаются в скульптуре. Овладение их с помощью карандаша и ручной графики – это все равно, что ставить игру пианисту, потому что уже сами руки чувствуют пропорции. У нас таких три «ручных» экзамена: античная голова, затем композиция из геометрических тел и самый тяжелый – это черчение с элементами начертательной геометрии. Невзирая на все эти трудности у нас потихоньку, но постоянно повышается конкурс. В 2018 году было 7 человек на место.

– Сколько в институте государственных и коммерческих мест?

– 3/4 государственных, к сожалению, нам больше не разрешают, остальное платное.

– А есть ли у абитуриентов предпочтения к какому-то факультету?

– Предпочтения есть, но мы их не учитываем, потому что у нас образование, основанное на системе ВХУТЕМАСа, русского авангарда. Кстати, в нашем здании был так называемый основной факультет ВХУТЕМАСа. Студенты два года занимаются и потом только выбирают, куда они пойдут, чтобы сделаться бакалаврами. У нас очень большой выбор: можно стать градостроителем, архитектором общественных зданий, жилых, отдельно ландшафтным архитектором, реставратором, историком и теоретиком, а также дизайнером жилой среды.


Дмитрий Швидковский: «Безусловно, студент должен хорошо учиться. Хорошо, чтобы он время от времени работал, но желательно, чтобы это не мешало учебе. И что, может быть, даже еще важнее, чтобы он работал над собой».


Значительная часть студентов, больше половины, идёт в магистратуру. К сожалению, примерно 10% уезжают за границу в магистратуру. Это в основном Италия, немного в Америку, Германию и Австрию.

– Почему в Германию?

– В Германии они хотят восполнить то, чего у нас все-таки недостаточно – это инженерная подготовка.

– Достаточно ли финансируется ваш вуз со стороны государства?

– Большей частью мы тоже зарабатываем сами, так как у нас довольно дорогое коммерческое образование, а вечернее все коммерческое.

– Дорогое – это сколько?

– 270 тысяч рублей за год. Честно говоря, на финансовое положение в данный момент мы не жалуемся, потому что дополнительно уже много лет мы получаем грант Президента России. Сейчас это уже закреплено на постоянной основе, а это ещё 30% от бюджета. Для нас это огромная поддержка.

– Архитектура достаточно консервативна, в то же время она меняется. Как вам удается студентам доводить информацию, что есть история, а есть современность. И как совместить одно с другим?

– Вы знаете, с помощью насилия в буквальном смысле. У нас очень обширная и очень строгая система курсов истории. Их восемь и проводим по ним постоянные тесты. Они очень интересные, студенты должны угадывать, что это за здание или что это за стиль? У нас работают очень хорошие историки не только из МАРХИ, но и из МГУ, из других высших учебных заведений. Мы делаем все возможное, чтобы студенты знали этот предмет и не только знали, но и ценили архитектурные памятники, историческую среду. Не могу сказать, что у нас все получается. Вы знаете, после школьной истории наша история оказывается очень сложной. Я сам читаю довольно много лекций на разных курсах и факультетах специально, чтобы ощущать ситуацию, и вижу, что студентам трудно понять материал. Например, историю Византии с ее духовными течениями. Я читаю спецкурс на кафедре церковного зодчества. Будущим зодчим нужно знать историю Византии: что такое византийская мысль, философия, учение церкви. Это трудно, поэтому в таких тяжелых случаях мы удваиваем число лекций, семинаров.

– Часто общаясь с известными практикующими архитекторами в Москве и в регионах, можно услышать о том, что выпускник, приходя в какое-то архитектурное бюро, не готов для работы в полном объеме и его еще нужно обучать. Это нормальная картина, что его надо еще несколько лет готовить после вуза?

– Это обычное явление, которое было всегда в истории. Не зря существовали архитектурные артели, артели каменщиков (которые потом стали масонами), потому что все-таки значительная часть учебы происходит во время работы. У нас это компенсируется тем, что на старших курсах и уж во всяком случае в магистратуре все студенты работают в реальных мастерских. Поэтому большинство наших выпускников приходят уже с некоторым опытом практической работы. Я на студентов пожаловаться не могу, они понимают, что мы не можем им все дать. Мы им даем, если хотите, концепцию проекта, а рабочему проектированию нужно обучать девять лет, что просто невозможно.

– Хорош тот студент, который самостоятельно ещё работает над собой. Он добивается гораздо большего. Что бы вы посоветовали в этой связи студенту?

– Безусловно, студент должен хорошо учиться. Хорошо, чтобы он время от времени работал, но желательно, чтобы это не мешало бы учебе. И что, может быть, даже еще важнее, чтобы он работал над собой. Может, неудобно об этом говорить, но я первую свою научную работу сделал на первом курсе, и у нас таких немало. Есть уникальные случаи, когда дипломные работы выкупают и строят по ним. Причем не только в России, но и за границей.


Дмитрий Швидковский: «Мы получили такой правительственный заказ на повышение квалификации чиновников, связанных с архитектурой. Надо сказать, что архитектурой интересуются многие в администрации Президента».


Сейчас у нас купили дипломную работу кафедрального собора и его уже заканчивают. Было совещание, на нем присутствовал даже министр иностранных дел Российской Федерации. Это в Боснии, в городе Бани-Лука. В России тоже наши выпускники и даже наши студенты делали дизайн квартир, особняков. Правда, из-за кризиса таких заказов становится меньше. Поэтому студенты стали больше обращаться к учебе. Очень важно, какие компьютерные программы ты знаешь. Наши студенты идут все дальше, уже куда мы сами не доходим. Так, 3D компьютерная анимация – это уже самая обыкновенная вещь.

– От выпускника вашего института (сейчас он практикующий архитектор) я слышал высказывание, что отраслевые вузы надо чаще проветривать. То есть менять профессорско-преподавательский состав, чтобы он был больше связан с практикой, с современными технологиями, материалами. Это действительно следует делать?

– Так думают большинство практиков, и в этом есть большая доля истины, но не вся. Потому что у нас много практиков работает, но, чтобы они стали преподавателями, требуется примерно столько же времени, чтобы студенту стать практиком. Преподавание не такая легкая профессия. Даже самые гениальные люди не всегда пригодны для такой работы.

– Вы говорите, что конкурс большой, а география абитуриентов насколько представлена? Учатся ли иностранные студенты?

– У нас широко представлена география России, почти все регионы, и около 15% – иностранцы, но в основном из наших бывших республик. Хотя учатся итальянцы, французы, встречаются японцы и, конечно, китайцы. Но надо сказать, что за рубежом другая система обучения, она называется академическая мобильность, когда ты должен год проучиться в другом вузе. Это обязательно во всем Евросоюзе. Очень многие проводят у нас только год. С точки зрения географии России – она представлена недостаточно. Иногда к нам поступают абитуриенты, которые почти не знают русского языка. К тому же в некоторых регионах негде подготовиться для наших сложных экзаменов. Мы, конечно, идем им на встречу. Мы их принимаем с минимальными экзаменами. Кроме того, после года интенсивного обучения, они успешно их сдают.

– Есть выпускники, которыми ваш вуз может гордиться?

– Конечно, есть. Мне даже трудно их выделить, потому что за наши почти 300 лет вуз окончили почти все известные русские архитекторы. На протяжении длительного времени в академии художеств, да и сейчас, в Петербурге готовили очень мало зодчих, и на Москву даже в XIX веке, и тем более в ХХ веке падала основная нагрузка по подготовке специалистов. Почти все крупные архитекторы, которые даже сейчас работают в любом региональном центре, это в основном или наши выпускники, или наши аспиранты, или докторанты, или сейчас магистры.

– Студент, иногда проучившись первую сессию, понимает, что ошибся с выбором вуза. Что вы говорите ему в такой ситуации?

– Я говорю, что очень жалко, но ты прав. Потому что такие случаи у нас бывают, хотя редко. Потому что у нас отсев очень серьезный, но один человек в два года попадает в такую ситуацию. Часто это связано с большой нагрузкой. Наши студенты, честно говоря, сильно перегружены, и мы ничего с этим сделать не можем, тогда будем учить их хуже. Мне самому было учиться тяжело. Пришлось взять академический отпуск, потому что не так хорошо было со здоровьем. Но мне это было страшно полезно, потому что я тот год потратил на лечение и еще на очень интенсивные занятия тем, что меня интересовало.

Хочу задать вопрос, по которому есть разные точки зрения. Очень многие архитекторы говорят, что в общем-то владеть рукой – это только на пользу. А вот некоторые им возражают – а зачем, когда компьютер есть. Вы как профессионал с большим опытом в обучении скажите: студенту нужно владеть собственной рукой или уже нет? Один архитектор мне говорил: «Я определяю архитектора таким образом, предлагаю нарисовать лошадь. Нарисуешь ты архитектор, не нарисуешь – не архитектор». Это критерий?

– Насчет лошади я бы не стал так ставить вопрос – лошадь не всякий человек нарисует. Но все-таки эскиз на компьютере не сделаешь, даже блестяще им владея. Идею компьютеру надо все-таки подсказать. Он ее может разработать, он может задать программу, но чувство пропорции, чувство пространства, чувство цвета – это все, чем должен обладать архитектор.

 

– Некоторые мэры городов, губернаторы говорят, что жизнь меняется, и нам архитекторы не очень нужны, а нужны градостроители. А градостроителю рисовать не обязательно. Можно ли тут возразить?

– Во-первых, все великие градостроители рисовали, и даже администраторы великие рисовали. У нас сохранилось немало рисунков Петра I, который рисовал Петербург и до Петербурга – другие города на Юге, когда воевал с турками. Вот Петр I считал нужным для себя уметь рисовать. Также и всех царей учили рисованию. Павел I просто был хороший профессиональный архитектор. Что касается современных администраторов, муниципальных служащих мы собираемся учить рисовать. Мы получили такой правительственный заказ на повышение квалификации чиновников, связанных с архитектурой. Надо сказать, что архитектурой интересуются многие в администрации Президента. Еще в советские времена мы проводили такие курсы по повышению квалификации, но это было не очень систематически. Сейчас возможно нам удастся провести решение, чтобы как в других странах они стали бы обязательными. Например, в США, во Франции это именно так. Президент в своем указе поставил во главу угла жизненную среду, а жизненная среда – это все-таки в значительной степени архитектура.

– Сегодня все говорят о BIM-технологиях. Причем, некоторые их преподносят такнажал на кнопку, и компьютер все сам нарисует. А что вы говорите студентам, для чего нужны BIM-технологи?

– Мы их воспринимаем как вспомогательный инструмент. Хотя мы обучаем им, и студенты на старших курсах, и особенно в магистратуре могут выбирать степень своей компьютерной оснащенности. У нас есть специальное IT компьютерное отделение, которое может заниматься и BIM-технологиями, и любыми типами анимации даже самыми сложными. У нас студенты, когда кончают наш институт, умеют ее делать на хорошем уровне. Во всяком случае, в Париже мы получили первую премию по архитектурной анимации.

– Как организуется участие студентов в различных творческих конкурсах. Они сами изъявляют такое желание или вы их подталкиваете?

– Чаще всего начинается с того, что преподаватели включают студентов в свои конкурсы. Мы проводим много внутренних конкурсов. Только что провели конкурс на фирменный стиль Лукойл. Скоро начнется большой конкурс по концепции паломнического пространства между Саровым и Дивеевым. Почти все преподаватели участвуют в конкурсах и вовлекают в них студентов. Например, построенный храм в Боснии был по конкурсу выигран.

– Вы уже частично затронули тему, что меньше стало потребностей в оформлении квартир, студий и так далее. Все ли выпускники находят себе место в профессии с учетом некоторого сжатия в строительной отрасли в последние годы?

– МАРХИ давал и дает широкое художественное образование. Многие председатели союза дизайнеров, и союзов художников России были его выпускниками. Среди окончивших вуз есть даже ювелиры. Есть даже такие невероятные случаи, когда у нас выпускали певцов, режиссеров. Чтобы им стать, им помогает архитектурное образование, как Данелия – это не единственный такой человек.

Меня давно интересует такой вопрос: в США около 92 тысяч архитекторов – членов профессионального союза. А у нас молодежь не спешит вступать в профессиональный союз. Чем это вызвано?

– Не видят смысла. Потому что, во-первых, надо платить, а за что – непонятно. Хотя в МАРХИ самая большая ячейка архитекторов в стране. Тем не менее, нельзя сказать, что молодежь полностью не идет. Но она смотрит на это прагматично. Сейчас клубной жизни даже в доме архитектора практически нет. А сидеть на заседаниях молодые не очень любят.

– Мне известно, что вы готовите ландшафтных архитекторов. Но у нас в реестре профессий ландшафтный архитектор отсутствует также, как архитектор-реставратор. Почему так?

– Мы боремся давно за ведение этой полноценной специальности. К сожалению, пока не получается в силу субъективных причин. Прежний министр предпочитал лесотехнических специалистов и не понимал, что это разная специализация. Сами лесотехники приходят к нам, когда надо писать программу обучения. У нас в принципе очень хорошие отношения с многими из них. Но в тоже время есть и конкуренция. Например, кто будет делать парк? У нас есть свои слабые стороны, но есть и сильные. Вообще это надо делать вместе.

Яркий пример того, как мы сделали вместе – это сейчас очень известный аптекарский огород, который превзошел уже по числу посетителей Третьяковскую галерею. Мы выполнили этот проект 25 лет назад. С тех пор он развивается. Я сам и наши профессора проектировали там некоторые элементы. Но меня особенно интересовал исторический характер этого сада. Потому что он самый старый в России. В соединении с ботаниками, со специалистами по оформлению мы способны выполнять такие проекты. Конечно, ландшафтный архитектор, окончивший Беркли, более подготовленный, потому что там серьезная ботаника, серьезная биология. Этого мы себе позволить не можем, у нас просто времени на это не хватает, потому что мы готовим, прежде всего, архитекторов широкого профиля, в том числе с уклоном в ландшафт.

Беседовал Александр Гусев

Добавить комментарий
Ваше Имя:
Ваш E-Mail:
Введите два слова, показанных на изображении: *




Похожие статьи:
Тактический урбанизм: получить результат сейчас, чтобы удобно жить завтра

Авангард в архитектуре. Дом-цилиндр: самый искусный в мире плагиат или великое творение мастера

Большевистский авангард в архитектуре: от антиурбанизма до «Железной рукой загоним человечество к счастью»

Архитекторы и девелоперы Москвы ХIХ века: от «Дома для холостяков» до бесплатного жилья для рабочих

Безответная и комфортная жизнь в Москве

Урбанистический форум 2018: Москва поглощена сама собой и до регионов ей нет дела

Александр Балабин о трудностях работы архитектора с частными и государственными заказами

«Нельзя вкладывать все идеи в один проект»: Кес Каан — о тонкостях работы архитектора

Играй в МТСО и докажи, что архитектурная смена в России уже достойна похвалы

Цвет на фасаде: одно неловкое движение — и ты безвкусный архитектор


Опрос
Дмитрий Медведев, выступая с отчетом в Госдуме, отметил, что «строительная отрасль постепенно избавляется от недобросовестных компаний». На ваш взгляд, хорошо это или плохо?

Фото-курьез
На остальное денег не хватило
Наверх