Уже не первый век идет спор: архитектура – это самостоятельный вид искусства или прикладное ремесло  для строительства? Ответ на самом деле прост: все зависит от архитектора:  считает он себя мастером или ремесленником  

Как люди становятся архитекторами? Насколько важно призвание, а насколько образование? Кем должен быть зодчий? Послушным  исполнителем воли заказчика или главным действующим лицом в процессе реализации проекта? На эти и на другие темы мы беседуем  с руководителем Архитектурного  Бюро Асадова Андреем Асадовым.

- Андрей, скажите, вы архитектор в каком поколении. Когда вы для себя сделали этот выбор или у вас не было его?

- Я  архитектор во втором поколении. У нас в семье все архитекторы:  родители, младший брат, супруга - мы с ней познакомились в архитектурном институте. Для меня это было естественной средой обитания. Но в момент выбора профессии я все же задумался - действительно ли это  мое настоящее  предназначение? То, что это именно так, я пришел к выводу уже под конец обучения в институте, когда понял, что архитектура – это максимально универсальная, разноплановая сфера деятельности, в рамках которой можно владеть максимально широким спектром дисциплин, как технических, так и гуманитарных. Когда я уже узнал об этой профессии в подробностях, то понял, что это одно из самых  базовых, жизнестроительных занятий, что архитекторы не просто рисуют красивые фасады, но создают искусственную среду обитания человека, оказывающую на него огромное влияние.

- А вы свою дипломную работу помните. Какая тема была?

- Это был Евровокзал, расположенный на месте нынешнего транспортно-пересадочного узла в Сити. Тогда проект Сити был еще на бумаге, и только единственная башня была  построена. Шел  1999 год, я заканчивал МАрхИ, и здесь традиционно считалось, что на диплом нужно брать масштабную, сложную задачу. Это  было  не просто транспортное сооружение, а  полноценный общественный центр, в котором переплеталось множество функций.

- Кстати о МАРХИ. В моем разговоре Дмитрий Швидковский, ректор МАРХИ, сказал, что МАРХИ дает недостаточное инженерное образование. Как вы считаете, это на самом деле так или это все индивидуально?

- Действительно, акцент в МАРХИ  смещен в сторону гуманитарного образования, оно перевешивает техническое. Но в этом и есть традиция, особенность института. Хотя у меня есть  ощущение, что классическое образование в МАРХИ немного оторвано от жизни. Его обязательно нужно дополнять практикой. Это особенность не только МАРХИ, но и любого классического архитектурного вуза. С одной стороны, правильно познавать азы профессии, максимально в них погружаться и потом уже набирать практический опыт в бюро, но с другой стороны, одно другому не мешает. Система  производственных практик перед дипломом - это  ценный опыт.

- Некоторые ваши коллеги  говорят, что такие вузы, как МАРХИ нужно почаще проветривать, в смысле менять там профессорско-преподавательский состав. Вы как к этому относитесь?

- Нужно не только  МАРХИ, а вообще всей системе образования создавать привлекательные условия, чтобы преподавание было почетно для успешных представителей профессий, в том числе и  в финансовом плане. С другой стороны, для ведущих  профессионалов важна сама возможность передать свой  накопленный опыт новому поколению. Вуз должен создавать максимально благоприятную среду для того, чтобы в нем организовывали  свои  мастерские известные архитекторы.

- Вы  попали в мастерскую своего отца. Его имя вам мешало, в плане  свободы творчества?

- Я попал в его мастерскую еще в школьном возрасте. Меня постепенно привлекали к решению каких-то несложных задач, например, макетированию. Потом постепенно начал компьютер осваивать. Имя отца и  помогало, и мешало. Помогало в том плане, что уже был узнаваемый бренд.  Но это же создавало дополнительную ответственность – было необходимо соответствовать бренду, его развивать и двигать дальше. У меня была хорошая стартовая площадка, которая давала  возможность решать более сложные  задачи, идти вперед.

- У многих ваших коллег бытуют разные мнения:  архитектор должен хорошо владеть рукой, то есть рисунком, чертежом, другие уверены, что  это не обязательно в современных условиях, компьютер все нарисует. Как вы считаете?

- Рукой владеть нужно в первую очередь для того, чтобы легко и четко сформулировать свои мысли на бумаге - это базовый элемент профессии. Одно другому не мешает, надо владеть обязательно и тем, и другим. Или хотя бы иметь понимание того, как устроены компьютерные способы моделирования. На самом деле, рука и компьютер  удачно дополняют друг друга. Появляется какая-то идея, она эскизно выражается на бумаге, потом с помощью компьютерного моделирования максимально точно происходит ее воплощение в трехмерном пространстве.  Одно продолжает другое.

- Продолжая тему БИМ, Минстрой  ратует за массовое внедрение этой технологии в работу архитектора. Но многие ваши коллеги возражают, иначе все получится, как бы, под одну копирку. А какая позиция у вас?

- Я считаю, что те, кто так говорят, не совсем понимают смысл БИМа. БИМ – это такой  же инструмент, как появившиеся в свое время компьютерные программы, пришедшие на смену чертежным доскам. Дома же не стали проектировать, как под копирку. Это просто более удобный инструмент. Кстати говоря, так получилось, что я был одним из пионеров  использования БИМа, еще учась в институте. На третьем курсе я для себя открыл программу ARCHICAD и сделал  БИМ-модель дома. Для меня тогда это стало  потрясением, когда  весь проект, со всеми его чертежами можно было из одного файла создать.  Смысл  БИМ-модели – это создание информационного двойника будущего здания. Особенно это важно на детальных стадиях проектирования, когда работают параллельно архитекторы, конструктора, инженеры. Поскольку все в одной модели происходит, все  сразу видят работу друг друга. Не возникает необходимости перечерчивать, переисправлять, копировать, перепроверять. Это сразу снимает кучу вопросов и на порядок повышает эффективность и скорость проектирования.

- К каким работам у вас больше лежит сердце? Работа с жилой недвижимостью, с социальными объектами, с реставрацией или чему-то другому?

- Так исторически сложилось, что наше  бюро работало с самыми разными объектами, в совершенно разных областях и с разными функциями, начиная от небольших  зданий, и кончая масштабом целых городов. Я, как руководитель и участник проектов получил большой опыт работы в разных сферах. Но больше всего мне интересны уникальные, знаковые объекты, которые формируют  облик города – аэропорты, театры, больницы, школы, другие общественные сооружения. Жилые проекты тоже интересны, но в виде крупных комплексов, где есть возможность добиться полноценной, разнообразной среды.

-  А есть у вас какой-то самый любимый  объект, в который вы вложили сердце, душу, который помниться будет вам очень долго?

- Как правило, каждый новый  объект становится любимым, потому что это  новая ступенька на пути к совершенству. Я считаю, что каждое здание способно нести заряд  какой-то яркой идеи, обогащать город функционально и эстетически.  Если здание отнимает свободное пространство у города, оно должно давать что-то взамен. При этом, перекликаясь с традициями самого места. Есть несколько объектов, где удалось воплотить эти принципы. Например, аэропорты в Перми и Саратове. За счет архитектуры нужно было создать свой, уникальный образ для всего региона.

- А в какой стадии сейчас эти проекты?

- Пермский аэропорт открылся в декабре 2017 года, саратовский – в завершающей стадии.

- А какой у вас любимый строительный материал? Какой фасадный любимый? И есть у вас вообще такие материалы?

-  Конечно, есть. С одной стороны, я очень люблю, как  я думаю, и большинство архитекторов, натуральные, естественные материалы - дерево, камень, бетон, тот же кирпич. Любой натуральный материал приятен глазу, красиво стареет, в нем есть что-то естественное. В нескольких проектах нам удалось использовать  дерево не только в виде отделки, но и как основные несущие конструкции. Но, вместе с тем, есть очень интересные возможности и у современных материалов. Например, металлические кассеты, с помощью которых можно создавать крупноформатные, гладкие фасады, своеобразные арт-панно. Очень интересного эффекта мы добились в проекте торгового комплекса Океания  на Кутузовском проспекте в Москве. Там мы обернули таким художественным панно все здание, больше 700 погонных метров, сделали огромную арт инсталляцию в виде разводов дерева или перекатов волн за счет перфорации. Причем, не простой, а объемной, поскольку каждый пробитый элемент поворачивался на 90 градусов, и это создало уникальный объемный эффект.

- А как вы знакомитесь с современными  материалами? Щупаете их  руками или через интернет, куда-то едете на производство?  

- Несколькими способами. Никто не отменял строительные выставки. Это очень удобно, так как на них  сконцентрировано большое количество новинок.   Например, на нынешней выставке МосБилд я почерпнул интересную тенденцию в керамограните, когда он  увеличивается в размерах и приобретает трехмерность. В тех же металлических кассетах возникают новые объемные узоры, рисунки, фактуры, что  тоже очень интересно. Не говоря уже о традиционных материалах, например, варианты обработки камня. Хотя мы его гораздо меньше используем.  Зато очень любим стекло. Вообще я люблю легкую, прозрачную, парящую архитектуру, соответственно, это большое количество стекла в сочетании с металлическими элементами, что создает ажурность, воздушность.

- Вы пользуетесь отечественными материалами или для эксклюзивных проектов применяете зарубежную продукцию?

- Нельзя однозначно сказать.  Нет чисто отечественных или чисто зарубежных материалов. Есть международные компании, которые открывают свои производства в России. Например,  со стекольными производителями обычно так происходит. Я, конечно, за российских производителей. Очень многие из них вполне успешно конкурируют с зарубежной продукцией. А некоторые материалы,  которые производятся в России, вообще не имеют мировых аналогов. Поэтому я с удовольствие использую какие-то новинки отечественных производств, главное, чтобы это действительно было долговечно, эстетично,  и, по прошествии времени, смотрелось красиво.

- Этот вопрос я задаю многим архитекторам. Почему  архитектурное  сообщество до сих пор не может прийти к единой редакции нового закона: «Об архитектурной деятельности»? В чем, собственно говоря, разногласия? Как вы можете прокомментировать эту ситуацию?

- Потому что среди самих архитекторов нет единого мнения на этот счет.  Одни полагают, что раз напрямую он их ежедневной работы не касается, то зачем что-то менять? А другие  понимают, что качественной архитектуры будет гораздо меньше, пока не будет принят закон. Пока не будет законодательно утверждено участие архитектора в контроле за реализацией его идеи. Пока архитектор не получит возможность контролировать качество строительства на всех этапах, и фактор качества будет уступать каким-то совершенно другим - времени, экономике.  Архитектор – это чуть ли не единственный участник строительного процесса, которого заботит конечный результат. Строителей заботит экономическая эффективность реализация, инвестора – конечная прибыль, городу нужно реализовать градостроительную программу. Архитектор же  понимает, что, соблюдая все эти задачи, нужно еще добиться какого-то дополнительного смысла, принести пользу городу.  Архитектор  держит в голове эту сверхидею,  поэтому многие смотрят на него, как на сумасшедшего - зачем лезет не в свои дела, мешает быстро и недорого все построить? Молодец, что придумал, теперь пусть идет отдыхает.

-  В стране экономический  кризис, это как-то касается  вашей мастерской? У вас стало меньше заказов, сокращаете штаты, удешевляете свою работу?

- Поскольку архитектура глубоко встроена в общесоциальный, экономический процесс, то любая сложность в экономике  отражается и в объеме архитектурных задач. Но, с другой стороны, в  Москве есть некая подушка безопасности.  Не скажу, что это хорошо с точки зрения равномерности строительной активности в стране. Но, с другой стороны, есть возможность тестировать новые программы комплексного обновления территорий. Например, та же программа реновации, в которой мы довольно плотно участвуем. Для меня реновация – это возможность показать, как можно качественно улучшить жилую застройку города, если подойти к этому с умом. Ведь эта тема, так или иначе, коснется всех городов, поскольку необходимо обновлять жилой фонд.

- Некоторые ваши  коллеги говорят, что хорошо работать с бизнесом, сложней работать с чиновником, потому что они мало в этом понимают,  им главное выполнить указание сверху.  Какими качествами должен обладать опытный архитектор для того, чтобы работать со всякой аудиторией: и с бизнесом, и с чиновниками?

-  В обоих случаях есть свои плюсы и минусы, но главное, на мой взгляд, сохранять роль режиссера всего строительного процесса. Архитектор, с одной стороны, должен понимать своего заказчика, влезть в его шкуру, а с другой, иметь свое видение и достаточную силу воли, чтобы мягко, но твердо продвигать ключевую идею в каждом проекте, вплоть до успешной реализации. В каждом заказчике, будь он государственный или коммерческий, я вижу партнера в реализации задачи. Не оппонента, которого надо прессовать или переубеждать, а партнера. Мы вместе с ним ищем наилучший способ реализации наших планов.

-  Что бы вы посоветовали школьникам, каким качествами и к чему они вообще себя они должны готовить, поступая в архитектурные  вузы?  

- Во-первых, нужно быть готовым, что помимо творческого полета и озарений, это гигантский, кропотливый труд. Свои идеи надо реализовывать, а это долгий       период многолетней, каждодневной работы.  Нужно обладать  терпением, настойчивостью, усердием. С другой стороны,  поскольку это изначально творческая, созидательная профессия, то даже  работой это сложно назвать. Это скорей образ жизни такой, когда ты конструируешь новую реальность. И это вызывает огромный прилив энергии, когда твоя идея становится реальностью, это окупает все это многодневное старание и усердие.

- А скажите,  архитектором рождаются или  им становятся?

- Оба варианта возможны.  Яркий пример Корбюзье, который, насколько я помню, так и не получил высшего образования, но зато предопределил путь развития мировой архитектуры на много лет вперед. Гениальным архитектором можно стать и не имея врожденных способностей, но развивая их в течении всей жизни. Архитектура тем и хороша, что полного расцвета в профессии можно достичь в любом возрасте. Яркий пример Фрэнк Ллойд Райт, который и в 80 и в 90 лет создавал свои лучшие произведения. Это такой путь длиной в жизнь. Никогда нельзя останавливаться, всегда есть куда еще идти.

- А можете назвать количество проектов, которые вы осуществили за годы работы в своей мастерской?

- В  этом году нашему бюро исполняется 30 лет и мы попытались посчитать, сколько проектов создали за это время - получилось больше 500! А еще юбилей стал поводом для большого исследовательского проекта, посвященного новейшей истории российской архитектуры последних 30 лет, который мы организовали совместно с Союзом архитекторов России и журналом Проект Россия. Результаты проекта будут представлены на выставке, которая пройдет в Музее архитектуры им. Щусева с 15 мая по 16 июня этого года. Также готовим к изданию книгу и сайт.

-  У вас кроме работы есть еще какое-то хобби?

- Моя работа очень разнообразная, она предполагает не только создание самих проектов, но и  общение с совершенно разными и интересными людьми, участие  в различных публичных мероприятиях. Это настолько  интересный и разнообразный процесс, что отдыха как такового и не требуется. Но, с другой стороны, отдых полезен, как перезарядка, поэтому я стараюсь периодически устраивать непродолжительные вылазки познавательного и спортивного формата. Вместе с семьей путешествуем по разным местам, зимой обычно совмещаем это с горными лыжами. Летний, морской вариант - это кайт-серфинг, я с удовольствием им занимаюсь и уже приобщил к нему свою дочь.

-  Кстати, о дочери. Она тоже будет архитектором?

-  Она заканчивает в этом году школу, и, скорее всего, продолжит, не скажу, что прямо архитектурное, но творческое направление. По крайней мере, сейчас она ходит на подготовительные курсы в МАРШ - архитектурный факультет Британской школы дизайна. Ей тоже интересно обустраивать пространство вокруг себя, у  нее уже есть несколько персональных реализованных проектов. Например, она участвовала в цветовой реновации собственной школы. 10 лет назад, когда дочери надо было в 1-й класс идти, мы выбрали ту же школу, где я учился. Фасады не обновляли уже долгое время и они заметно обветшали. Пришел к директору, которая меня помнила еще со времен учебы, и говорю: «Надо школу обновить». Она в ответ:  «А мы как раз  планировали стены побелить», на что я и предложил: «Так давайте их веселее сделаем, разноцветными!».

Тогда это еще было в диковинку, это сейчас привычный облик современной школы яркий. Я оперативно согласовал проект в Москомархитектуре, школу перекрасили, и она сразу поменяла свой облик, превратившись из типовой унылой в веселую и жизнерадостную.  А спустя 7 лет, когда дочка уже в 7 класс пошла, новый директор позвал меня и говорит: «Давайте теперь изнутри продолжим обновлять здание». Тут я уже предложил дочери  придумать что-то   интересное.  Она сделала необычную концепцию, довольно авангардную, даже я такого не ожидал. Но, когда ее реализовали, всем понравилось. И год за годом, стали этажи обновлять. Привлекли наших партнеров, компанию Акзо Нобель, которая предоставила качественные краски для этой реновации. И сейчас эти краски остаются столь же яркие, как и в первый год. А советские краски, которыми была покрашена наружная часть школы, давно выгорели. Вот вам и качественные материалы – один раз сделал и любуешься на них долгие годы. Так же и с качественной архитектурой – один раз вложился и радуешься ей потом много лет!

Беседовал Александр Гусев