Мировые кризисы случаются не часто, но когда это происходит, они становятся событиями исторического значения.

Ушел в прошлое 2020 год – без сомнения один из самых необычных за новейшую историю человечества. Он принес с собой новые вызовы, и следует признать, что современная цивилизация с ее огромными достижениями и ресурсами спасовала перед малюсеньким вирусом. Он же оказался, несмотря на свои микроскопические размеры, настолько могущественным, что нарушил весь мировой экономический порядок. Пострадала от него и Россия, хотя как обычно наша страна весьма специфическим образом отреагировала на вторжение нового неприятеля.

Кризис общий, но у каждого он свой

Коронавирус накрыл весь мир. Он оказал влияние практически на все стороны жизни. Однако сильнее всего отразился в трех сферах: в здравоохранении, в структуре экономики, в социально-экономической политике едва ли не всех государств.

Мировая экономика переживает один из самых глубоких спадов за многие десятилетия. Однако далеко не все одинаково реагируют на ситуацию. МВФ оценил последствия локдауна для государств по 100 бальной шкале. Чем цифра выше, тем более жесткие ограничения были введены. Для развитых стран в среднем этот показатель составил 38, для развивающихся – 46, для России – 49 баллов.

Существенно отличается и поддержка со стороны властей бизнеса и населения. В развитых странах она в среднем находится на уровне 8,5%, для развивающихся – 5%, для России – 5,3% от размеров национальных ВВП.

По мнению Евсея Гурвича, руководителя Экономической экспертной группы, на общемировом фоне этот показатель не самый плохой.

Не так уж плохо Россия смотрится и по уровню экономического спада. В 2020 году для развитых экономик он составит 8%, для развивающихся – 8,5%, у Российской Федерации 6%, хотя планировался рост в 2%.

Почему экономический спад в России оказался ниже, чем во многих других государствах? Евсей Гурвич это объясняет структурой отечественной экономики. У нас слабый сектор малого и среднего бизнеса, по которому пришелся самый сильный удар. Если во Франции доля услуг в ВВП 16%, то у нас – 6%. Поэтому и пострадали они меньше, чем в сервисных экономиках.

Но этот же фактор отрицательно скажется при выходе из кризиса, считает Игорь Николаев, директор Института стратегического анализа ФБК. Если в развитых экономках сервисный сектор станет драйвером роста, то у нас в силу его слабости он это сделать не сможет. Тем более, российские власти сильно сэкономили на поддержке населения, и это когда весь год падали реальные доходы, в среднем за год на 4-5%. Это означает, что после окончания пандемии не будет спроса, а значит и существенного роста.

Другой фактор, почему в России падение оказалось ниже, чем в других экономиках в том, что страна извлекала уроки из прошлого кризиса, когда она оказалась самой худшей в этом плане страной; сегодня же в числе лучших. Тогда среднемировой спад составил 0,1%, а в России – 8%.

Уроки кризиса в первую очередь сказались на макроэкономической, бюджетной и финансово-кредитной политике, отмечает экономист. По мнению Евсея Гурвича, власть научилась держать удар, но не научилась обеспечивать экономической рост без высоких цен на энергоносители, а потому выход из кризиса у нас будет долгим, 2% роста – это наш потолок на ближайшие годы. Прогноз для России от МВФ еще скромнее, рост немногим более 1% до 2025 года. Это по сути дела и есть крейсерская скорость российской экономики.

Если этот тренд не удастся изменить в сторону разгонки, то с 6 места по размерам экономики мы сместимся на 7, а наше место займет Индонезия. Нам нужна более энергичная экономическая политика.

Особенности национального кризиса

Мы уже отмечали, что Россия лучше переживает кризис, чем многие страны. Как отмечает главный экономист Sberbank CIB Антон Струченевский, вопреки опасениям доля государства в экономике не растет, а вот сектор малого и среднего бизнеса сокращается. Их рынки переходят к более крупным сетям и компаниям. У многих из них отличные финансовые показатели.

Среди других позитивных моментов – рост производства в обрабатывающем секторе, длительность этого процесса в немалой степени зависит от успеха вакцинации. В этот кризис отток капитала из страны гораздо меньше, чем во время предыдущего экономического шторма; в 2014 год из России «убежало» 80 млрд долларов, во II квартале 2020 года – 15 млрд долларов. У нас сократился экспорт, в первую очередь за счет энергоносителей, а вот другие сектора его нарастили на 2%. А вывоз за рубеж сельскохозяйственной продукции за 9 месяцев вырос аж на 17%!

Что еще показал нынешний кризис? Эффективность удаленной работы, эффективность применения цифровых технологий. Под сурдинку эпидемии Госдума приняла, по словам Алексея Ведева, заведующего лабораторией финансовых исследований Института Гайдара, «странный» бюджет на три года. Его идеология проста: денег забрать как можно больше, а тратить по возможности меньше. Это бюджет стагнации без развития.

На протяжении 15 лет Центробанк проводил вполне успешный курс на сокращение в стране наличного обращения. Только за 9 месяцев 2020 года выпущено 2,5 трлн наличных рублей. Тем самым сведены на нет долгие усилия по уменьшению налички в обороте.

Зато банки исполнят танцы «на костях». Экономика падает, а они получают рекордные прибыли, подтверждая старую истину – для одних кризис катастрофа, а для других – мать родная.

На рынок труда лучше не ходить

А что происходит с рынком труда и людьми на нем? И вообще, что творится с теми сферами, от которых зависит благополучие населения страны?

Кризис наглядно продемонстрировал, что систему здравоохранения не спасают даже чрезвычайные усилия и вливания в нее. В целом она остается неэффективной и забюрократизированной. Массовый переход системы образования на удаленное обучение грозит стране получением целого поколения недоучек.

Но кому сегодня приходится хуже всего? В первую очередь тем, отмечает Владимир Гимпельсон, директор Центра трудовых исследований НИУ Высшая школа экономики, кто впервые выходит на рынок труда. Предложений крайне недостаточно.

Сегодня он переживает сложные и негативные трансформации. Огромное количество неиспользуемой рабочей силой. С одной стороны растет безработица, с другой – сокращается использование рабочего времени. При этом положение на рынке труда очень неравномерно. На крупных предприятиях и компаниях оно достаточно благополучное, а вот в секторе МСБ резкое ухудшение, а этой в той или иной степени касается 40 млн человек.

Рост безработицы не может не влиять на снижение доходов. В мае-июне у каждого пятого работающего россиянина зарплата упала более чем на четверть. Под наиболее сильным ударом оказались самые слабые участники рынка труда: молодежь, ИП, малоквалифицированные кадры, неформальные, то есть нигде не числящиеся работники, констатирует Владимир Гимпельсон. В нынешней ситуации выяснилось, что очень важно, в каком регионе и на каком предприятии трудится человек.

Ловушка-22

С кризисом 2020 года более или менее все понятно, сейчас интерес людей перемещается на 2021 год, который должен стать временем преодоления кризисных явлений.

Как полагает Никита Масленников, ведущий эксперт Центра политических технологий, в 2021 году произойдет отскок, но он продлится недолго. Для длительного экономического роста особых предпосылок нет. Поддержка экономики со стороны государства ожидается небольшой. Зато инфляция превысит 4,5%, что заставит ЦБ перейти к жесткой монетарной политике, а потому снижения ключевой ставки не будет; это означает, что кредитные деньги не подешевеют. Не поможет отечественным производителям и рост внешнего спроса. Нужны структурные реформы, есть национальный план восстановления экономики, но он не предусматривает в ней никаких особых перемен. Для бизнеса сохраняется большая неопределенность, не ясны правила игры в постковидную эпоху, какую поддержку окажут ему государственные институты.

Возникает опасность ловушки-22. Суть ее в том, что в 2021 году будет некоторый восстановительный подъем, он успокоит власть, которая откажется от любых серьезных реформ. Это приведет к тому, что 2022 году экономического роста не будет.

Владимир Гурвич