Мы все время придумываем что-то новое вместо того, чтобы использовать проверенные временем способы и приемы.

Николай Кошман, Президент Ассоциации строителей России, всю свою жизнь посвятил строительному делу. За это время он накопил огромный опыт и большие знания в этой сфере. Не случайно его личность пользуется большим авторитетом у всего строительного сообщества. Мы решили задать ему несколько актуальных вопросов, касающихся различных аспектов нынешнего строительного процесса.

 – Николай Павлович, Аналитический центр при Правительстве Российской Федерации проанализировал ситуацию с подготовкой кадров для строительства и пришел к неутешительному выводу. Кадров не хватает, а некоторые профессии в строительной отрасли вообще уходят с рынка, потому что их никто не готовит. Как вы прокомментируете эту ситуацию?

– Могу сказать, что нынешняя ситуация – это результат «активной работы» Министерства строительства и жилищно-коммунального хозяйства на протяжении многих лет. Приведу последний пример: когда мы начинали заниматься высотным строительством, то встретились с ректором МИСИ – МГСУ, договорились с ним открыть кафедру строителей-высотников. Ведь практически у нас получилось так, что профессиональных училищ нет, так как в свое время говорили, что рабочих будет готовить бизнес. Да, отдельные крупные компании их готовили для себя. Со среднетехническим образованием примерно то же самое получилось.

Безусловно, что сегодня нужно решать эти все задачи. Ведь мы все идем от чего? Все мы знаем, что были профессиональные училища, где готовили каменщиков, штукатуров, электриков, бетонщиков и прочие рабочие специальности. Выпускники этих заведений приходили на стройку, теоретически они что-то знали, а для освоения практических навыков становились под крыло опытных специалистов, которых закрепляли шефствовать над ними. А сейчас вся эта пирамида разрушена.

– Получается, что об этой проблеме еще в нулевых годах говорил бизнес?

– Конечно, говорил, но воз и ныне там, в очередной раз Минстрой узнал, что с кадрами проблема.

– Первый состав Минстроя тоже об этом говорил. Сейчас новый состав Минстроя, с новым руководством, вопросы те же самые. Они десятилетиями не решаются?

– А не решаются почему? Потому что, я еще раз повторяю, возглавлять Министерство должен профессионал высшей категории, который знает досконально все хозяйство. А о какой высшей категории можно вести речь в отношении, предположим, прежнего министра Михаила Меня. Это человек, который вообще в строительстве не понимал ничего.

– Аналитики Центробанка утверждают, что невозможно выполнить программу жилищного строительства, которую определил Президент: к 2024 году построить 120 миллионов квадратных метров жилья по причине того, что индустрия строительных материалов не сможет произвести такое количество продукции. А если и произведут, то это будет очень дорого стоить. Это так?

– Смотрите, в свое время прежний министр Михаил Мень добросовестно выполнил обязательства перед кем-то и передал промышленность строительных материалов в введение Министерства промышленности и торговли. А для него эта отрасль третьестепенна. Мы покупаем материалы, которые применяют Китай, Турция, Евросоюз. Мы пытаемся заимствовать у них технологии, приобретаем новые машины, механизмы. Все это должно идти по нарастающей. А мы все отдали, я даже не могу понять, кому. Возьмем газобетон. Мы говорим: «Ребята, у нас пожары, вот пеностекло, почему мы его не используем?». Потому что Минстрой практически этими вещами не занимается и не хочет заниматься. А кто тогда бьет тревогу?

– Вопрос невозможности выполнить программу Президента РФ поднял Аналитический отдел Центрального Банка, а не Минпромторг. Вам не кажется это странным?

– Ничего странного в этом нет, потому что Минпромторгу до этого дела нет, а ЦБ может только просчитать финансовую составляющую программы. Председатель ЦБ Эльвира Набиуллина не может приказать руководителю Минпромторга Денису Мантурову, чтобы он построил заводы для выпуска пеностекла, фиброцемента, чтобы использовались трубы, которые не зарастают, которые дают мощнейшую экономию. У нее нет таких полномочий.

– Получается, образно говоря, по-хорошему у Минстроя должно быть две руки: в одной стройка, а в другой производство строительных материалов?

– Нет, не так. Министерство строительства – это государственный орган, который должен определять качество и безопасность. Качество достигается применением новых машин, механизмов, технологий и всего остального. Безопасность – это строго выполнять нормативные требования СНиПов, ГОСТов и других нормативных документов. Это должен быть единый орган. Не хочу хвалиться, но мы в свое время в проекте Сахалин-2 сняли со сметы два с лишним миллиарда долларов. Почему? Потому что руководитель ценообразования и сметного нормирования Госстроя был Виктор Александрович Степанов, а это был наш мозг. Мне большие люди говорили: «Ты чего делаешь? Да мы тебя…», и так далее.

То есть Минстрой должен быть основоположником ценообразования и сметного нормирования. Он должен шагать впереди или на уровне с миром по промышленности строительных материалов, по применению новой дорожно-строительной техники, других технологий. Он должен определять градостроительную политику. Он должен смотреть за генеральным планом; у нас сегодня совершается преступление в Москве, которая строит сейчас без генерального плана. Лужков в свое время утвердил свой генплан, но у нынешнего мэра он отсутствует. Как можно работать? Генеральный план – это закон.

Я хочу сказать, что в истории генеральные планы Москвы, Ленинграда утверждались Йосифом Сталиным. Что это значило? Это значило, что никто не имел права его нарушить. А сегодня, пожалуйста, делай, что хочешь. Надо тротуар 20 метров, давай 20 метров построим, надо вместо асфальта положить плитку, положим, надо поребрик, размеры которого указаны в СНиПе, но нет, мы положим 15 на 15. Сейчас гранитные поребрики ставят, сейчас вообще творится что-то страшное.

– В составе Госстроя, который вы возглавляли, был департамент строительных материалов?

– Да, конечно. Там был заместитель, он курировал промышленность строительных материалов. Мы контролировали всю систему, которая работала. Я хочу другое сказать: вот сегодня мы говорим, что надо построить 120 млн м² жилой площади. А кто скажет, сколько сегодня ветхого аварийного жилья? Никто не скажет даже примерно.

– То есть точной картины нет?

– Нет. Я и предыдущему министру говорил и сейчас говорю: нужна инвентаризация жилья, чтобы все понимали в муниципальных образованиях, в регионах, в России, сколько ветхого, сколько аварийного жилья и какой процент убытия. Ведь 80 млн м² которые сейчас считаются – это то, что Госстрой в свое время провел мощнейшую инвентаризацию. Полгода работали все регионы, все муниципалитеты. До дома считала мощнейшая государственная жилищная инспекция, которая подтверждала представленные властью данные. А сегодня мы получаем то, что мы получаем.

– Сегодня мы получили, как сказал глава Счетной палаты Алексей Кудрин, 60 тысяч недостроенных объектов на сумму более 6 триллионов рублей. Как такое допустимо?

– Счетная Палата (СП) продолжает нас удивлять. Вот какие цифры СП были опубликованы в «МК» от 16 октября 2017 года. По данным счетной палаты объем незавершенного строительства на 1 января 2013 года – 1,37 триллиона рублей, на 1 января 2014 – 1,7 триллиона рублей, на 1 января 2015 года – 1,97 триллиона рублей, на 1января 2016 – 2,2 триллиона рублей и на 3,5 триллиона рублей «незавершенка» выскочила в 2017 году. А сегодня Кудрин называет цифру в 6 триллионов рублей. Это значит, что Министерство не справляется со своей деятельностью, его надо разгонять, возбуждать уголовные дела.

– Министерство строительства, пытаясь уменьшить жертвы и количество разрушений при взрывах бытового газа, разработало СНиПы, которые предусматривают возможность ставить в дома, в квартиры с использованием газового оборудования, легко сбрасываемые оконные конструкции. Все производители от этого намерения в шоке. Как вы это прокомментируете?

– Это дикость. Для предотвращения взрывов есть совсем другие способы. Есть руководства, которые определяют, как надо оснащать газовое хозяйство. Для этого датчики ставят. Есть входная газовая труба; при появлении сигнала датчика, автоматически перекрывается по ней движение газа. Газовики все это прекрасно знают. У меня дома утечка газа была. Я позвонил в газовую службу, они через 30 минут были у меня и все как надо сделали. Поэтому не надо выдумывать ничего. Хорошо, вылетит окно и что? Человек с 13 этажа будет прыгать с него? Возьмем высотку, 90-й этаж. Если действовать по этой методике, то сбрасывать надо окна оттуда?

– Многие специалисты, с которыми я разговаривал, говорят, что Европа до такого абсурда не дошла, там есть газосигнализаторы?

– Да что там в Европе, никто в мире не дошел, наряду с балетом будем впереди планеты всей, так получается.

– Минстрой таким образом хотел освободить ЖКХ от этой проблемы и переложить ее на производителя оконных конструкций и застройщиков?

– Не в этом дело. Я считаю, что тот человек, который это придумал, ничего не понимает. Того, кто готовил эти материалы в департаменте, надо проверить на профпригодность. Потому что в департаментах у нас могут работать и гитаристы, и все, кто угодно. Вместо таких идей нам надо смотреть на мир. Нам нужно обеспечивать безопасность зданий. Что такое окно? Окно – это тепловой контур, это то, что должно закрывать помещения от внешних воздействий. Ведь мы можем дойти до того, что после того, как взорвался газ, дом окажется без такой внешней защиты, и какими могут быть дальше последствия, трудно представить.

Беседовал Александр Гусев